Rashid Ahme dov Karacev (Рашид Ахмедов Карацев. "Искендер и Чабан" С. Га...

В пору подготовки к 850-летию Низами Гянджеви, когда ставилась на его сюжет опера Солтана Гаджибекова «Искендер и Чабан», Р. З. Ахмедов задумал серию хореографических миниатюр под общим названием «Памяти Низами». Прослушав фортепианные альбомы Арифа Меликова и Мусы Мирзоева, балетмейстер выбрал оттуда ряд пьес, призванные обрамить постановку, в среднем разделе которой использовалась прежняя композиция на музыку Акшина Али-заде. Замысел в результате творческих поисков выкристаллизовался в форме спектакля-ревю. Все новеллы обозрения объединила сквозная идея лирического осмысления духовного наследия великого поэта.

Премьерные показы прошли на сценах Азербайджанской государственной филармонии имени М. Магомаева и Оперной студии консерватории.

Выходит концертмейстер с нотами и садится за рояль. Следом за ней к микрофону подходит Ведущая в длинном черном концертном платье, которая приступает к декламации стихов Низами. На авансцене появляется Поэт в темном восточном костюме, светлом халате и чалме, а затем делает несколько экстатических жестов.

1-ая строфа «Посвящение поэту»  (на музыку А. Меликова). Занавес раздвигается. Сцена убрана в виде восточной гостиной с «кружевными» рамами окон. Две сказочные принцессы под неспешную, задумчивую мелодию поочередно, а потом вместе исполняют нежные, витиеватые по складу вариации. Их сменяет другая двойка танцовщиц, изображающих загадочные пери.

На оживленную, прихотливую тему новый дуэт Газелей продолжает сцену в гареме, где в томительном ожидании свидания коротают свои дни беспечные и праздные молодые женщины. В заключение явления все участницы ансамбля весело и примирительно резвятся в экспрессивном и страстном танце. Занавес закрывается.

На просцениуме показывается Ведущая, проникновенно вещающая строки поэта. Появляется Низами, который пламенно прижимает к груди обе руки, с надеждой озирается, ожидая приход возлюбленной. Но ее нет, тогда он посвящает ей свои любовные вздохи и мольбы собственного сердца.

2-я строфа «Газели»» (на музыку А. Али-заде). Распахивается занавес, представляя ухоженный сад в окружении легких колонн. Семь Газелей, переодетых в другие по крою и цветовому решению наряды, представляют победоносных, манких красавиц, каждая из которых исповедует свою историю. Пленительная череда их сольных выступлений под контрастные интонации камерного оркестра создают возвышенную атмосферу привольного времяпрепровождения и сладостного соблазна. Появление поэта распугивает девушек.

Занавес за его спиной закрывается, а в его прорези появляется Ведущая, возобновляющая свое выразительное выступление в очередной интермедии.

3-я строфа «Сокровищница тайн» (на музыку М. Мирзоева). Распахнувшийся занавес открывает картину фантастического леса. Здесь три Газели, надевшие иные по линиям и цветовой гамме одеяния, играют роли  избалованных и томных гейш. Они  на звуки элегически ностальгической темы зримо представляют эпизоды своих былых приключений.

Новая тройка «жриц любви» под сумрачную, глубокую по настроению мелодию, словно ночные бабочки, призывно и маняще порхают по лесной опушке. При звуках финальной – воодушевляющей и гимнической музыки появляется Низами в паре с любимой. Все персонажи в едином порыве устремляются навстречу своей мечте.

«Музыкально-хореографиче­скую драматургию представления слагали три новеллы,– сообщил рецензент спектакля в своей публикации «Строка лирической газели» в газете «Баку» за 27 июня 1991 года.– «Посвящение поэту», «Газели», «Сокровищница тайн», составившие вкупе контрастную и одновременно монолитную композицию… Уже первая часть спектакля прозвучала как эмоционально приподнятая «увертюра», лирико-драматическое введение в действие постановки…

В дальнейшем прихотливая мысль постановщика устремляется собственно в сферу творчества, сложения творцом своих возвышенных произведений. Олицетворяющие строки газелей шесть танцовщиц создали пленительные образы нежных «пери», неуловимо скользящих в призрачном полумраке под музыку вдохновенных фортепианных миниатюр А. Меликова «Раздумье» и «Скерцо»…

Завершающая цикл композиция «Сокровищница тайн» («Творчество») органично вписалась в насыщенный эмоционально-психологическими событиями сценарий концерта. Артистки в виртуозном, зрелищном танце показали лаконичную пластическую зарисовку. Вариации, дуэты и ансамблевые эпизоды танцовщиц-«гейш» являют собой набор остро притягательных элементов, способных вызвать подлинный интерес к этому самобытному произведению». ных элементов, способных вызвать подлинный интерес к этому самобытному произведению».

«В наш век «экологии культуры» и, в известном смысле, утери нравственных ориентиров так важно опекать островки энтузиазма и творческого горения, время от времени дающих о себе знать на горизонте художественной мысли,– начинает свой анализ спектакля обозреватель газеты

«Молодежь Азербайджана» (11 июля 1991 года) в публикации «Не сотвори, душа, себе кумира». Наполненный настроениями лирико-драматического диапазона, по-восточному пряный танец на протяжении всей презентации как бы переливался различными эмоциональными состояниями: грустью, восторгом, раздумьем, оживлением…

Каждая артистка в этом камерном хореографическом произведении выступала в роли солистки, то «растворяясь» в едином пластическом потоке, то выходя на авансцену в качестве ведущей партию. Цвета их эффектных, нарядных костюмов – от классических черных, белых, красных тонов – до оттенков синего, сиреневого, розового – создали дополнительный смысл, мотив калейдоскопа. Балерины кружились и двигались сосредоточенно и по-женски вальяжно, мягко и выразительно. В их колдовском кружеве рук и ног чувствовалась тайна, как поэзия Низами.

Объединенные сквозной идеей лирического осмысления, через пластику и режиссерские построения, духовного наследия нашего великого поэта-земляка, они явились в определенном смысле субъективным «комментарием», откликом на бессмертные газели Низами».

«Спектакль словно дышит поэтичностью, какой-то исповедальностью, ностальгическим лиризмом, насыщен подлинной духовностью,– читаем в материале «Выбор», увидевший свет на страницах газеты «Вышка» от 29 февраля 1992 года.– Р. Ахмедов собирается повторить его на одной из площадок нашей древней крепости, сделать из него фильм-балет».

Мечта режиссера сбылась: республиканское телевидение сняло балет-обозрение на видеопленку и неоднократно продемонстрировало его.

Это ревю, претерпев несколько постановочных редакций, стало своеобразным полигоном для экспериментов не только с пластикой и лексикой балетного представления, но и с его формой, структурными особенностями, как раз характерными для синтетических хореографических произведений ХХ века.

¥

 «Времена года» (1993) – первый в творческом активе Рашида Ахмедова и «Камерного балета Баку» спектакль классического стиля, не считая его дипломной работы «В честь танца», в котором львиную долю второго действия заняло Grand pas из «Раймонды А. Глазунова – М. Петипа. Постановка на тему времен года, в которой главные партии сезонов исполняли учащиеся хореографического училища, создана коллективом совместно с Детским театром-студией при Центральном доме офицеров и его тогдашним руководителем – заслуженным работником культуры Ниной Григорьевной Зайцевой. Это учреждение некоторое время являлось своего рода «малой сценой» Независимого общественного театра-студии «Терпсихора». На ней в разные годы были показаны многие произведения Р. З. Ахмедова – «Олимпийцы» и «Пульчинелла» И. Стравинского, «Помните!» А. Меликова и «В честь танца» на сборную музыку. Также здесь прошли миниатюры хореографа: «Мим – Нарцисс и Икар» С. Прокофьева, «Преодоление» Л. ван Бетховена, «Искания» Я. Варги, «Фаррука» М. де Фальи.

Инсценируя партитуру «Времен года», балетмейстер написал самобытный сценарий, в котором вместо прежней идиллической феерии претворяется идея сотворения мира («Зима»), когда подвластные создателю Стихии воплощают в жизнь его величественный замысел. Все части спектакля отражают целостную картину жизни, в которой человеческий индивидуум, всегда подчиненный неумолимому движению времени, иногда все же получает право высказаться в полный голос. Это происходит в финальной, самой важной части постановки («Осень»), в которой сходятся все сезоны, даря человеку счастье воздаяния за его труды и лишения, верность и любовь.

«Зима». Танцевальная интродукция («Сотворение мира») проходит на серебристом фоне задника и кулис, знаменующих космическое пространство. Бушуют Стихии, изображаемые солистом во всем черном и белом шелковом плаще. Танцовщик в мини-вариации  на протяжно-напевную, холодноватую по характеру тему деревянных духовых являет свой лик, а затем во все стороны повелительно и грозно посылает мануальные жесты-приказы.

Послушные его воле (под сказочно фантастическую, поступательную по строю мелодию струнных инструментов), отовсюду появляются исполнительницы в белых пачках, символизирующие первоначальный хаос. После образования округлых по линиям построений, между которыми носится по кругу корифей, ансамбль создает и другие геометрические по форме мизансцены. Из разрозненных элементов постепенно при активном содействии Стихий происходит формирование гармоничных по очертаниям группировок. Достигнув яркой кульминации, напряжение музыкально-хореографической ткани резко спадает.

После паузы, когда раздаются игриво заостренные, колкие звуки деревянных духовых инструментов, предстает солистка – Зима, облаченная в удлиненные белые тюники, осыпанные блестками, и с серебристым «дождем» в волосах. Ее развернутое сольное выступление, идущее на фоне пластических «сугробов», напоминает беззаботные шалости и беспечные проделки Снегурочки. Затем коварная Зима вызывает Тучи – восемь танцовщиц в серо-голубых хламидах-сарафанах с прозрачными «крыльями» на руках аналогичного оттенка; они вальяжно и степенно передвигаются по пространству, то и дело, неспешно кружа и грузновато опускаясь на одно колено.

Характерный «постукивающий» оркестровый аккомпанемент сопровождает выход Снежинок, которые энергично резвятся, подпрыгивают и вращаются, при этом, постоянно рисуя замысловатые узоры из сплетений рук и ног. Совместные действия Зимы и белого кордебалета, олицетворяющие сцену метели, завершает это явление.

«Весна» приходит со сладостными, бурными переливами арфы, порождая возникновение лесной прогалины, на фоне которой исполнитель Стихий (в фиолетовой накидке позади своего черного одеяния) выводит Весну, одетую в розовую пачку и с розовым бантом в волосах. С двух концов под синкопированные, резвые интонации прозрачного оркестра вылетают и соединяются в стаю Птицы в бело-синих костюмчиках. Весна, лидируя в данном фрагменте, счастливо машет обеими дланями, как бы призывая и воодушевляя своих порхающих питомцев, которые суматошно вьются вокруг нее.

«Лето». Без перерыва (attacca)  эпизод пробуждения природы сменяется картиной полномасштабного и пышного ее расцвета. «Звенящие» вступительные аккорды, в которых выделяется тембр треугольника, выводят исполнителя Стихий (уже в зеленом плаще) в паре с солисткой – Лето в белых тюниках, по лифу и подолу усыпанных цветами, и те же символы украшают ее голову. Величавая, протяжная, широкого дыхания мелодия струнных инструментов представляет кордебалет цветов, которые, взявшись за руки, хороводом появляются в разноцветных платьях. В одеяниях  синего и зеленого, розового и лимонного тонов они окружают ведущую артистку и как бы убаюкивают ее. Та же, плавно колышась и закрыв глаза, подпирает щеку обеими сложенными руками.  Но вот появляются две корифейки в аналогичных костюмах, мешающие разомлевшему Лету отойти ко сну. Они вовлекают солистку в свои игры, которые поддерживает и весь ансамбль. Подобно легкому дуновению ветерка, выплывают Тучи и дополняют массовую сцену своей самостоятельной хореографической линией.

Проводится одухотворенная вариация солистки (в умеренном темпе с импровизационными по настроению интонациями кларнета) при участии двух корифеек. Ее сменяет общая кода на оживленную, напористую музыку, построенную на материале главной партии, поставленная в изобретательном, волнующем ключе танцевальной выразительности. Это явление привлекает и завораживает, своими живописно сочными и яркими пластическими образами.

Финальная часть «Осень» открывается вакхическим оркестровым allegro, в котором явственно ощущаются призвуки бубна. Солистка в желтом удлиненном платье, подпоясанном алым кушаком, подпрыгивая, выводит на подмостки вереницу исполнителей в прежних одеждах. Все солистки – времена года, каждая под свою музыкальную характеристику, друг за другом являют калейдоскоп сезонов в окружении собственного антуража.

Звучит проникновенный вступительный раздел поэтической вершины балета – волшебного, пронзительного адажио. В четвертый раз на площадку выходит исполнитель Стихий, на сей раз – в красном плаще, поочередно вызывая всех «примадонн» и галантно приглашая их к танцу. Тут появляется Маленький принц – уменьшенная «копия» протагониста, но в черной накидке; он замещает его собой и исполняет со всеми солистками сезонов элегически возвышенный красивейший квинтет, представляющий собой впечатляющую кульминацию спектакля.

На репризу одной из тем первой картины захлопывается серебристый занавес, скрывая красоту окружающего ландшафта. Действие возвращается в русло философской проблематики, присущей началу произведения. Кружатся стаи грозовых туч и потоки ветра, выбегает Зима и ансамбль Снежинок, а появившийся исполнитель Стихий опять надел белый плащ. Но, несмотря на этот налетевший шквал, грозящий возможными напастями, уже никто и ничто не может остановить этот торжествующий карнавал бытия. После напряженных эмоциональных эволюций кордебалета в белом возникает завершающая мизансцена, объединившая всех действующих лиц, которые с надеждой тянут обе руки вверх.

 

В статье «Красотой засеять души» корреспондент газеты «Молодежь Азербайджана» за 5–12 июня 1993 года утверждает: «Рашид Ахмедов, вышедший на сцену в образе Стихий в черном облачении, по ходу спектакля будет менять только свои разных цветов накидки-плащи, символизирующие смену времен года. Его танец поражает эмоциональной наполненностью, острой отточенностью движений, особой пластической характерностью, – словом, действительно, стихийностью и полетностью. Старательные солистки смогли добиться многого. Их танцевальный узор верно передает особенности того или иного сезона, а композиционные сложности хореографа они воплощают с завидной для юных «прим» мастерством. Большой детский кордебалет (цветы и птицы, тучи и снежинки, конькобежцы), задействованный в начальном и заключительном эпизодах, покоряет внушительностью и мизансценической затейливостью постановки. Чувствуется рука опытного постановщика-балетмейстера».

В публикации «Станцуем «Времена года», вышедшей в свет на страницах одной из ведущих газет –  «Вышке» от 12 июня 1993 года, отмечается: «Главную партию – Стихий с большим мастерством станцевал сам Рашид, искусству которого присущи изысканность и точность исполнения, умение вести за собой остальных артистов-новичков». Спектакль был снят на видеопленку фирмой «UNOCAL» и показан по республиканскому телевидению.http://youtu.be/OSHOlePf4VQ?list=UUWNRMvJPrRP8Id5uwbGY8UA