Rashid Ahmedov Karacev. Temptation of St. Antony (Paul Hindemith) (+плей...

ГЛАВА  ТРЕТЬЯ

ПЕРВЫЕ  ПОБЕДЫ

http://www.youtube.com/watch?v=WIsgJQhsFWI&list=LLWNRMvJPrRP8Id5uwbGY8UA&feature=share&index=21 

 

 '

 

Б

ольшой успех и общественное
признание принесла молодому мастеру постановка балета «Восточная поэма» Тофика
Бакиханова.

Инициатива этого проекта
принадлежит самому хореографу, узнавшему из энциклопедии «Балет» о
существовании данной партитуры, пока еще нереализованной на сцене. Тогда
балетмейстер и обратился к ее автору; Тофик Ахмедович предоставил ему клавир
для репетиций и запись на  магнитофонной
компакт-кассете. Вдохновившись музыкой и идеей, режиссер сразу же начал
собирать новый состав антрепризы для воплощения возникшего замысла.

Надо сказать, то композитор в свое
время (60-е годы) сочинил музыку этого балета на основе драматургического
материала поэта и журналиста Сиявуша Мамед-заде. Но постановщику для обострения
и углубления конфликта необходимо было ввести новых персонажей – Айседору
Дункан, Черного человека, Музу поэта и других, тем более, что сам текст
либретто ему не был знаком. Поэтому, хореограф самостоятельно написал оригинальный
сценарий, отражающий его собственный взгляд на это произведение.

Непростые условия бытования
театра-студии неоднократно вмешивались в процесс рождения спектакля, поэтому
его самобытный облик возник далеко не сразу. Постановка длилась весь сезон 1988/89
гг. и претерпела в связи с частичной ротацией исполнительского состава несколько
драматургических версий. Окончательная редакция складывалась постепенно,
эмпирическим путем, шлифуясь и выявляясь от репетиции к репетиции. Рождение
спектакля происходило в вместительном балетном зале Оперной студии, которая
предоставила также сцену и художественное оформление. Становление произведения
совпало с тревожным периодом распада Советского Союза, когда вокруг была
беспокойная обстановка «революционного брожения» умов.

Интересно, что впервые в «Камерном
балете Баку», заменяя отсутствовавшего актера, готовящего роль Черного
человека,  на сцену вышел сам
постановщик. Это было на генеральной репетиции, и «дебют» настолько понравился
и артистам, и автору балета – Тофику Бакиханову, что решено было закрепить его
в этой партии.

  

«Рождение поэта» (заставка).

Красный бархатный занавес
открывается при первых же страстных, призывных звуках оркестрового вступления.
Родина-мать, одетая в легкий укороченный сарафан голубого цвета, высвечиваемая
лучами водящих прожекторов, под плакатно-тезисные интонации медных духовых
словно парит в высоких прыжках, творя всех основных действующих лиц постановки.
Персонажи постепенно, один за другим появляются с разных сторон пространства, примыкая
к экстатическому танцу протагонистки. А она то взлетает на верхней поддержке,
то посылает мануальные команды всем службам 
начать представление. В конце номера героиня замирает с воздетыми вверх
руками в окружении квартета солистов.   

Начинается собственно спектакль –
«Сад любви». Полный свет позволяет рассмотреть художественное оформление
площадки, декорированной живописным задником, изображающим экзотический  дендрарий, напоминающий тот сад-заповедник, в
котором жил Есенин в дни его пребывания в Баку.  

В сопровождении лирически
возвышенной, истаивающей мелодии английского рожка Муза поэта под видом
садовницы, наряженной в светло-желтое воздушное удлиненное платье с большими
золотистыми звездами на лифе, и шесть ее подруг готовятся к встрече прославленных
гостей. Девушки в восточных костюмах разных тонов срывают цветы с кустов, чтобы
преподнести их приезжим знаменитостям. Появляется Поэт в черном фраке и
цилиндре, который держит под руку свою спутницу – Возлюбленную, облаченную в
струящееся розовое одеяние свободного покроя и мягкую светло-голубую шляпу в
виде «чалмы». Небрежно приняв букет из рук взволнованной хозяйки, утомленные
дорогой путешественники сразу же отходят осмотреть окрестности. Неожиданно из
кустов им вдогонку выбегает Роза, одетая в белый купальник, расшитый
красно-зеленым цветочным орнаментом, и с белым платком через плечо. Она
опоздала поприветствовать гостей, но обернувшийся Поэт заметил миловидную
девушку, и настойчиво смотрит на нее. Возлюбленная пытается отвлечь супруга, но
тот уже увлечен Розой. Появившись без фрака и своей спутницы, он подбегает к
скромнице и дважды срывает с ее головы косыночку (келогаи), чтобы получше
рассмотреть ее лицо. Оскорбленная Роза плачет, ее утешают две садовницы.
Возлюбленная деликатно хочет увести Поэта, но ее попытки безрезультатны: пылкий
молодой человек уже шепчет слова любви потрясенной Розе.

Под томную, пряную тему гобоя Поэт
в белой рубашке с кружевами на манжетах и черных трико-рейтузах с белым фрачным
поясом ухаживает за красавицей, которая все еще стыдливо отворачивает от него
лицо. То и дело мелькает тень Музы поэта, сочувствующей влюбленным. Их дуэт
трепетных отношений показывает пробуждение, зарождение чувства любви;
постепенно девушка открывает приезжему свое сердце.

Однако на тревожную, порывистую
музыку струнных инструментов Возлюбленная разрушает идиллию их взаимной
увлеченности; она сетует и негодует, неоднократно разбивает их единство. Но
Поэта и Розу, как магнитом, влечет друг к другу. Опечаленная Возлюбленная
уходит ни с чем. Короткий диалог, прерванный накануне, проходит на возврат мелодии
любви. Роза убегает, Поэт –  вслед за
ней.

Муза поэта и девушки-садовницы при
сладостно чувственных, томительно волнующих звуках «приглушенного» оркестра
исполняют одухотворенный танец томления, ожидания и предвкушения сердечного
признания. Пластичные, пленительные движения из сплава классического и национального
танцев чаруют мягкой неприхотливостью линий, обезоруживающей искренностью
настроения. И, словно услышав немой призыв солистки, выходит Поэт и невольно
отвечает на ее тайное желание. Она будто бы не видит своего партнера, продолжая
нежно и ласково манить его, обещать трепетный поцелуй. Мгновенный эмоциональный
взрыв вскоре проходит, вновь уступая место плавному и размеренному скольжению
по подмосткам, все еще не потерянной надежде на чудо ответного чувства. Доверчиво
протягивая навстречу друг другу руки, тем не менее, актеры, влекомые невидимой
силой и не отрывая друг от друга взглядов, медленно удаляются, пятятся за кулисы.

Во время проведения стилизованных
интонаций русского склада показывается Родина-мать, которая призывно  влечет Поэта в далекую отчизну, осыпает его
легкими упреками. Всё более увлекаясь и вдохновляясь, солистка при увеличении интенсивности
оркестрового высказывания тоже усиливает свою пламенную «речь» дополнительными
яркими пластическими «аргументами» и увещеваниями. Ее виртуозное соло дышит
энергичностью и экспрессивностью хореографических построений. Под конец эпизода
непосредственно подключается к монологу корифейки сам герой, за которым следом
увязывается и Роза.

Лаконичное трио, представленное на
тремолирующую, вибрирующую музыку ревности, изображает клубок взаимоотношений,
завязавшихся между Поэтом, Родиной и Розой. Каждая из участниц ансамбля,
стоящая на противоположных позициях, как бы «разрывает» протагониста,
перетягивает его на свою сторону, подчас, различаясь и по танцевальной линии.
Борясь между двумя чувствами – любовью и патриотизмом, герой не может принять
окончательного решения, – он оказывается на распутье.

И в этот момент душевного
смятения, разлада между самим собой, на него сзади предательски набрасывается
Черный человек – продукт его подсознания, суд совести, – уже невзначай
промелькнувший на заднем плане еще во время вариации Родины-матери. Одетый во
все черное, с черной же прозрачной повязкой, скрывающей нижнюю часть его лица,
персонаж бесплотно витает, посылает гипнотические пассы и вьется мелким
бесом.  Оркестровое Presto с колкими «уколами» ксилофона
колдовским кружением взвинчивает его, а в какое-то мгновение вселяет чувство
безнаказанности. И тогда он начинает усугублять и развивать то отрицательное
зерно, заявленное им изначально, а под развязку своего явления прицельно и
подло наносит точные удары, под градом которых Поэт падает на колени и сгибает
корпус.             

На жалобную, напевную оркестровую
тему к согбенному стихотворцу подбегают Роза и Муза, которые участливо
поднимают его с колен и заботливо его ободряют, составляя вкупе с ним
непродолжительный элегический «терцет» сочувствия. Плавные, словно скользящие
элементы их неоклассического танца, мягкие, неспешные мануальные посылы врачуют
«ауру» страдальца, который то и дело падает им на руки. 

Внезапно, как наваждение, как
раздражающий образ с разных сторон сбегаются Черный человек и босая Айседора,
облаченная в черную удлиненную тунику и с черной тесемкой на лбу. Доминируя на
протяжении всего фрагмента, она издевательски извивается, вакхически злорадствует,
распространяя негативную энергетику. Партнер лишь изредка сзади поддерживает и
вдохновляет ее, подчиняясь резким выпадам медных духовых инструментов. Их
совместный разгул разнузданных страстей и отталкивающая откровенность «измены»,
причиняют герою еще большие душевные муки, шокируют его.  

Родина при возвращении собственной
лейттемы с тыла осторожно походит к своему «сыну» и нежно оберегает его покой:
остужает юношеский пыл колышущими, овевающими взмахами рук, успокаивая и лаская
его. Осчастливленный и воспаривший духом Поэт в своей короткометражной
вариации, наполненной широкими, полетными pas, испытывает прилив новых сил,
способных вывести его из состояния апатии и хандры. Тут же и хрупкая Муза,
которая своими закругленными позировками и «залигованной» игрой рук, и вовсе
отвлекает героя от его сердечных переживаний, даруя некоторое отдохновение и
забвение. Убаюкивающая, «бархатистая» и тихая музыка сострадания навевает
грустное, ностальгическое настроение.

Однако на звучание зловещих низких
оркестровых тембров Возлюбленная поэта вновь преследует его: то настойчиво и
властно привлекает его внимание, то внезапно падает наземь, то резко вскакивает
на высокие полупальцы, плетя броскую динамичную, пульсирующую пластическую
вязь.

Не успев оправиться от неприятного
явления, Поэт испытывает новое негативное воздействие на него со стороны
Черного человека, который под грохот барабанной дроби, уподобившись духу
милитаризма, нападает на него, агрессивно колит, рубит по воздуху руками,
имитирует неистовое побоище. Он в технически насыщенном танце теребит и мучает
героя, а затем начинает яростно швырять его из стороны в сторону. На помощь
атакуемому спешат Муза и Родина, чьи энергичные усилия и беззаветное
заступничество помогают Поэту справиться с дьявольским наскоком и побороть его.

Вырвавшись из сладостного плена,
он пробивается вперед и отчаянно бьет в колокола тревоги, когда звучит
героическая по складу тема с выделенным тембром трубы. Появляются все
аллегорические персонажи, которые обступают его и протягивают ему руку помощи.
Но ни Роза или Родина, ни Муза или тень Возлюбленной не в состоянии помочь безумцу.
Потерявшись и отчаявшись, он думает о смерти: в паре с Черным человеком,
смотрясь в него, как в зеркало, Поэт дает выход своему умопомрачению, а затем
застывает, как в столбняке.

Все попытки любящих сердец (под
мелодию трагического звучания)  вернуть
его к жизни оканчиваются неудачей. Слабо реагируя на внешние «раздражители»,
герой вскоре и вовсе сползает вниз. Сцена оплакивания поочередно Розой и Музой
сменяется неожиданно размеренной, колышущейся музыкой Родины-матери, которая
пришла спасти своего отпрыска. С помощью Музы она шаг за шагом учит его ходить
заново, вселяя в него живительную энергию. Но вот Возлюбленная в реальном
обличье (в дорожном костюме) подходит к супругу, чем мгновенно пробуждает ото
сна видений и творческих мук. Просто взяв его под руку, она предлагает мужу
осмотреть местные достопримечательности. Они отходят в сторону.

Подобно молниеносному прозрению
происходит частичный возврат начальной вариации Родины, которая мощно
протестуя, объективно предвидит судьбу четы артистов. На дальнем плане, как
эшафот, высится фигура Черного человека с воздетыми вверх руками, в которых находится,
подобно траурной гирлянде, длинный отрез черной материи. Взяв его из рук
«убийцы», Айседора удушается им, а Есенин, обмотав горло,  имитирует повешенного, Стоящая сзади них
скорбящая фигура Родины от ужаса и горя развела руки и замерла. Вынырнув из-под
этой жуткой скульптурной композиции, появляется Роза, которая в растерянности и
тоске мечется по саду и все чего-то ищет. Едва не наступив на некогда оброненный
ею белый платок, она поднимает его и прижимает его к лицу. Роза вспоминает свои
прежние движения счастья. Плача, девушка вновь роняет шарф, бессильно закрывает
лицо руками.

«Эпилог-развязка».                   

Все образы Поэта, начиная с
Черного человека, поочередно исполняют свои небольшие сольные хореографические
«куски», складывая их, как духовную дань, и образуя своего рода торжественный
венок памяти великого творца. Гимническая, скандирующая тема полного оркестра
подстегивает и вдохновляет персонажей, заставляет их выполнять монументальные
по штриху элементы, – воодушевляющие и возвышенные. В момент краткого
энергичного завершения, действующие лица, синхронно трепеща и в едином порыве
благословляя Поэта, обступают его и благоговейно застывают с протянутыми к нему
руками.

 

«Это спектакль о творческих
исканиях Сергея Есенина, о днях его пребывания в Баку,– откликнулся Азеринформ
на премьеру Оперной студии при Музыкальной академии имени У. Гаджибекова.–
Стилистическую основу определяет жанр «пластической иллюзии», то есть такое абстрактное
отвлечение от реалий жизни, которое позволило создать обобщенные образы
великого стихотворца и его возлюбленной Айседоры Дункан».

  
Рецензионный материал под названием «Языком балета» был опубликован в
центральной газете «Бакинский рабочий» за 26 мая 1989 года. В нем есть такой
абзац: «Балетмейстер Р. Ахмедов в своем сценическом произведении
продемонстрировал умение выстроить драматургическую композицию в точном
соответствии с композиторской партитурой. Он увлек работой многих молодых
артистов балета Театра оперы и балета имени М. Ф. Ахундова и Оперной студии
имени Ш. Мамедовой… Настоящая постановка выдержана в сценарном плане,
составленном балетмейстером Рашидом Ахмедовым».

Газета «Вышка» от 14 мая 1989 года
в статье «Памяти Есенина» заметила: «В основе авторского либретто – «Персидские
мотивы» С. Есенина, в котором сам поэт выведен в качестве центрального
персонажа. Но хореограф  ввел в спектакль
новые образы, например, Айседоры Дункан, Черного человека, Музы поэта, Родины,
девушек-садовниц. От этого спектакль приобрел драматургическую стройность,
эмоциональную напряженность, а пластический язык спектакля стал больше
соответствовать музыке композитора».

Вечерняя газета «Баку» (8 мая 1989
года) на своих страницах опубликовала развернутый искусствоведческий анализ
постановки, озаглавленный «Поэма о жизни и любви»: «Родина-мать…  провозглашает миру о рождении поэта. Его
судьба будет нелегкой, но удивительные творения поэта принесут людям счастье.
Это пролог, заставка произведения. В нем происходит важная драматургическая
ситуация:

Родина рождает стихотворца, а с
ним и все образы, впоследствии ставшие ведущими в сюжете балета. Данная сцена
по значимости и стилю перекликается с финалом (эпилогом-развязкой), где
опять-таки сконцентрированы все действующие лица постановки, которые на сей раз
призваны воспеть гимническую здравицу в честь Есенина».

 

«Молодежь Азербайджана» за 22 июля
1989 года в статье-интервью «Рождение балета, или 20 лет спустя»
проинформировала: «Постановка нового балетного спектакля – всегда заметное
событие, интересующее музыкальную и театральную общественность,
коллег-профессионалов и, конечно, любителей хореографического искусства. И в
этом смысле балет… «Восточная поэма» явился полновесным тому подтверждением».

«Литература и искусство» (на
азербайджанском языке), «Азербайджан гянджляри» и другие печатные органы тоже
не остались в стороне и откликнулись на премьеру своими публикациями.
Постановка, записанная республиканским комитетом по телевидению и радиовещанию,
неоднократно освещалась в его аудио– и видеопрограммах.

Журнал «Советский балет» (1991, №
4) в обзорной статье «Посвящается Сергею Есенину» сообщил: «Балет одноактный,
камерный по составу его участников: шесть основных персонажей и столько же
девушек-садовниц. Он состоит из трех частей: пролога («Рождение поэта»), собственно
спектакля («Сад любви») и эпилога-развязки.

Сюжет прост и сложен одновременно.
Поэт с Возлюбленной приезжает в Баку, чтобы развеяться, отдохнуть, но с первых
же мгновений закручивается тугой узел взаимоотношений… Интерпретация событий
сюжета пластически выглядит весьма зрелищно, его фрагменты словно нанизываются
на нить фабулы, где четко просматриваются тонко расставленные композиционные и
режиссерские акценты».

Журнал «Советская музыка» (1989, № 11) в рубрике «Из
балетной хроники» лаконично оповестил: «Отрадно, что в «Восточной поэме» заняты
молодые исполнительские силы балетных трупп Театра имени Ахундова и Оперной
студии Азербайджанской консерватории… «Появление поэта», «Зарождение чувств»,
«Адажио» и «Раздумье» – через все эти номера балета воссоздается дух восточной
лирики Сергея Есенина».

Журнал «Советский Азербайджан»
(1989, № 5–6) поместил информационный материал «В Оперной студии премьера», в
котором сказано: «Я обозначил все действие,– говорит балетмейстер-постановщик
Рашид Ахмедов,– как события и перипетии очередной поэмы, сочиняемой поэтом
словно на глазах у зрителей. Поэтому реальность здесь причудливым образом
смешивается с вымыслом».

 

«Восточная поэма» на долгие годы
стала «визитной карточкой» балетмейстера, чаще других его работ показывалась на
телеэкранах, приобретя заслуженный успех. И, хотя в ней нет больших творческих
находок и оригинальных решений, все же она отличается индивидуальной танцевальной
лексикой и зрелым умением хореографа достигать при помощи избранного числа
участников максимума монументальности и значительности впечатления.

 

В творческом портрете балетмейстера «Жизнь – это вечный
поиск и упорный труд», опубликованном в газете «Молодежь Азербайджана», подчеркнуто:
«Рашид Ахмедов не мыслит свою жизнь без сочинений спектаклей, премьер, словом,
без упорного труда и вечного поиска. Небольшие хореографические новеллы стали неотъемлемой
частью его творчества. Например, композиция «Преодоление» сопровождает балет «Помните!»,
«Подводное царство» стало дополнением к «Летучей мыши», одноактный балет
«Пульчинелла» – «Олимпийцам», дивертисмент «Вдохновение» – «Восточной поэме».

В другом творческом портрете
«Малый юбилей хореографа», который вышел в свет в газете «Баку» 26 июня 1993
года, сказано: «…знакомые с творчеством Рашида не понаслышке, а «изнутри»,
знают, что свою предполагаемую диссертацию Рашид вскоре переделал в книгу, а
затем написал еще две – о балетмейстерах Р. Ахундовой и М. Мамедове, а также о
Л. Мясине».