Rashid Ahmredov Karacev. Memorires of Manfred (I.Brahms)

Занавес
открывается без музыки, представляя сценическое пространство, как бы
придавленное подвешенным на заднем плане огромным полиэтиленовым шаром,
подсвечиваемым прожекторами разных цветов. Через несколько мГн*овений
включается фонограмма «Метаморфоз» (I часть «Подвиг»). Звучит сумрачные, затаенного характера
вступительные аккорды, подготавливающие проведение призрачной,
импровизационного свойства флейтовой темы. Появляется центральный персонаж
всего балета – Герой, одетый в светлые трико-рейтузы, задрапированные от колена
небольшим клешем, и футболку белого цвета. Пластика и походка персонажа выдают
его душевные муки и зрелый возраст. Постепенно его терзания усиливаются, и,
словно не выдержав этой пытки, солист как бы отбрасывает их прочь от себя
(легкий удар в оркестре). 

Второе
проведение комплекса начальных мелодий сопровождается любопытной метаморфозой,
происшедшей с ним: Герой выпрямляет корпус, разглаживает на своем лице морщины,
превращаясь в молодого, беспечного, полного сил юношу. Его экспозиционная
вариация, построенная на применении техники виртуозного классического танца,
отвечает всем нижеприведенным чертам облика молодого человека. Он стремительно
куда-то убегает.

В момент
звучания 2-ой важнейшей темы, инструментованной для скрипок в высоком регистре,
из-за кулис выбегает Девушка, одетая в простое и скромное светлого тона
«платье» – купальник и юбчонку. Она молода и хороша собой; ее вариация-портрет
исполнена жажды жизни, светлой задумчивости и одухотворенности. Балерина тоже бежит
(за кулисы) навстречу своей судьбе. И вот, продолжая эту линию, они
одновременно выпархиваю на площадку с разных сторон, погруженные в свои
собственные ме*чты. Пробежав несколько раз мимо, персонажи пока еще не увидели
друг друга. Но, когда в оркестре проходит восходящий ряд серии, они оба,
остановившись, обернулись.

На возврат
начальных интонаций происходит сцена встреч и расставаний влюбленных, их не
простых взаимоотношений. Поначалу трепетные и чистые, попозже они становятся
все более смелыми и чувственными. С нарастанием интенсивности музыкальной
драматургии все более и более усложняется пластический язык героев: партерные
поддержки заменяются полувоздушными, а потом т вовсе верховыми, трудными и
оригинальными. Любовный экстаз, однако, уже трансформирует чувства солиста, он
начал потихоньку открещиваться от ласк подруги. Пресыщенный, он уходит, оставив
ее одну наедине со своими сомнениями и отчаянием.

Следующий
раздел, отмеченный вторжением нового материала – взволнованного и тревожного по
характеру, отдан монологу солистки, которая выражает в свободном танце
охватившую ее боль и обиду.

Дальнейшие
события связаны с появлением двух Кокеток, наряженных в черные купальники,
поверх которых надеты желтые атласные юбки индивидуального кроя; на их головах
красуются черные шляпки разных фасонов, а на руках – черные печатки. Их дуэт
показывает, как «вольные пташки» игр*иво переговариваются друг с другом,
помпезно и эротично делают разнообразные изломанные жесты, плетя изощренную
хореографическую вязь. При введении в оркестр тембра саксофона появившийся
Герой откровенно приветствует подруг, как старых знакомых. Возникшее трио
действующих лиц построено на коротких нестандартных поддержках юноши поочередно
каждой из Кокеток, сменяемых общим сплетением их тел. На периферии то и дело
мелькает образ Девушки, что абсолютно не смущает партнеров. 

Подобно
урагану, налетает оркестровое Presto с неистовым разгулом медных духовых и
ударных инструментов. Здесь на подмостки выводятся пятеро мужских персонажей,
облаченных в условные одеяния серо-черных тонов. Они неистово размахивают
руками и выделывают всяческие гротесковые «коленца» ногами, создавая обобщенный
образ беды, злого вторжения. Откуда ни возьмись, на планшете оказывается
корифей бандитской «шайки», который, набросившись на Героя, начинает жестоко и
безжалостно изби*вать его. Юноша унижен и оскорблен, он, сгорбившись,
съеживается, как в самом начале действия. Тут на помощь любимому в отчаянном
порыве несется Девушка, старающаяся защитить его. Но, попав под горячую руку
персонажа, она, сраженная, падает на землю.

Наступает
заключительная фаза драмы: скорбно и потусторонне звучат короткие переливы
струнных тембров в высоком регистре. Исчезают все, за исключением пары ведущих
солистов. Герой подбегает к лежащей на спине возлюбленной, хочет вдохнуть в нее
жизнь, но все напрасно, – ее больше не вернуть. Горе юноши безмерно, а его потухший
разум рисует призрачные картины: видения всех действующих лиц в полумраке
терзают его, не прекращают ни на миг своей пытки. Он мечется между тенями,
старается почувствовать, осязать их, но от малейшего его прикосновения фантомы
рассыпаются, как карточные домики. Свободная пластика и модерн-данс помогают
артистам создать образ агонии, ухода из жизни.

Занавес
закрывается в полной темноте.       

В ткань II части
(«Память сердца») автором-композитором включены мелодекламации стихов Р.
Рождественского и  А. Твардовского, С.
Вургуна и К. Симонова.  

Раскрывшийся
занавес обнаружил убранство сцены в неизменном состоянии, и только периодически
меняется подсветка шара и общее освещение пространства. Начинается  1-е явление «Зачин».

После
короткого вступительного раздела на сцене показывается пара Влюбленных, которые
в беззаботном и радостном танце встречают рассвет нового дня. Одеты наши *современники
в тренировочные костюмы, выполненные в спортивном духе. Внезапно на втором
плане высвечивается фигура Ужаса войны, знакомая по первой части балета
(главарь «банды»), который облачен в черный комбинезон, обнажающий половину его
торса. Танцовщик очень характерно загримирован под монстра, что объясняет
отвлеченный, аллегорический смысл этого образа. Демоноподобный типаж
останавливает счастливое излияние молодых и манит их к себе; а те, подчиняясь
силе эманации корифея, устремляются ему вослед. После активного перемещения по
планшету тройка солистов как бы оказывается в ином измерении. Ужас войны
разводит Влюбленных в разные стороны, и они оказываются во власти лежащей на
полу пары (Недолюбившие), которая захватывает их ладони своими вытянутыми вверх
руками. В результате чего, первые, словно пойманные в силки птицы, начинают
отчаянно вырываться, освобождаться от сковавших их пут. И вот, уже все пятеро, сцепившись руками (двое из них лежат на полу,
а остальные стоят на ногах), продолжают это «гальваническое», волнообразное движение
на месте.

Зарядившись
энергией от Влюбленных, Недолюбившие встают во весь рост. На них надеты лишь
телесного тона комбинезоны, а на ногах, как и у другого тандема, –  классическая балетная обувь. Начинается их
экспрессивный дуэт отчаянной ностальгии, тоски по былой жизни. Движения этого
изощренного, технически сложнейшего «адажио» изобилуют, прежде всего,
оригинальными акробатическими поддержками и позировками, выражающими
искореженность, вывихнутость их судеб. Словно зараженные колоссальной
позитивной аурой героев, и иная чета солистов тоже обретает право голоса. Их
пластические эволюции, благодаря вмешательству Ужаса войны, приобретают
непривычную конфигурацию – заостренную и вычурную. И вот уже обе пары ведут
параллельные «диалоги», а корифей по центру проводит свою автономную
танцевальную линию. Эмоционально-драматургическая кульминация композиции
насыщается яркой сценической полифонией.